Есть ли у нового имперского проекта России шансы на успех?
- Вкладка 1
Россия никогда не была национальным государством подобно Франции или Германии. До революции Россия была империей, а после революции стала союзом государств. Русские в нем играли скрепляющую роль, но идентифицироваться предлагалось не с русской культурой или русской историей России, а с советской культурой и с Советским Союзом. Когда в 1991 году появилась собственно Россия, возник вопрос, а что это такое? Являемся ли мы теперь новой нацией? И если это новая нация, то где, собственно, пролегают границы этой нации? Кто такой русский, а кто такой не русский? Или мы нация не русских, а россиян? А кто такие россияне? Татарин, родившийся в Узбекистане, это россиянин или не россиянин? А русский, родившийся на Украине, это кто? И на эти вопросы очень долго не было ответа.
Возможно, на народном уровне и был запрос на этнический национализм. То есть русский по происхождению, по крови. Но элита у нас была более космополитичной — и по своему составу, и по своей ориентации. То есть, допустим, если народ в массе мог видеть врагов, условно говоря, в мусульманах, которые приезжают из бывших республик Советского Союза в Россию, то элита об этом не задумывалась. Скорее, она видела соперников или, может быть, союзников в элитах других государств. Так что ситуация была двойственной: с одной стороны, делался реверанс в сторону массового запроса на этнический национализм и говорилось о ведущей роли русского народа, а с другой — в силу собственных предпочтений российских элит утверждалось, что все-таки мы должны строить инклюзивную нацию, в которой меньшинствам тоже есть место.
Как мне кажется, эта дилемма разрешилась совсем недавно, потому что на протяжении всего постсоветского периода среди элит постоянно снижался процент людей, которые считали, что нужно заниматься какими-то большими имперскими проектами за границами России, и все больше и больше людей полагало, что России нужно сосредоточиться на своих собственных проблемах. Но в 2014 году с крымскими событиями эта ситуация резко развернулась. И на массовом уровне по опросам мы тоже видим эти изменения — и в смысле отношения к меньшинствам, и в смысле возросшей ностальгии по Советскому Союзу. То есть имперская традиция — та, которая была еще в XIX веке, и в каком-то измененном виде продолжилась в Советском Союзе, — вернулась и стала доминировать.
Долгое время считалось, что образование национальных государств — это магистральный путь развития. И если мы его пропустим, то значит, мы пропустим что-то очень важное в своем развитии, и все равно нам рано или поздно придется проходить через это, но только с потерями. Сейчас я не так в этом уверен, потому что в Европе наблюдается и реванш национального государства, и одновременно его кризис. Мне кажется, что самое главное в национализме и построении национальных государств, это то, что началось еще в XVIII веке, а может быть, и раньше, когда ряды элиты стали расширяться на массы. То есть, в сущности, это очень демократическая идея. Национализм в XVIII веке был очень прогрессивной силой. Но обязательно ли нужно национальное государство чтобы расширить ряды элиты и построить больше социальных лифтов? Я не уверен. Может быть, и в рамках какого-то постимперского государства это тоже возможно. Не то чтобы я однозначно адепт империи, но я вижу, что тут не все однозначно черно-белое.
Модель национального государства, выдвинутая в начале 90-х годов, была связана с реформами, в которых многие были разочарованы. Она была связана с дружбой с западными странами и ориентацией на Запад. И в этом очень многие представители российской элиты тоже были разочарованы. Сейчас, как мне кажется, снова начался крен в сторону имперской идеи, и это судьбоносное движение, потому что у него есть все шансы на то, чтобы увенчаться успехом. А успех — это необходимый ингредиент любого политического рецепта. Чтобы что-то прижилось, нужно продемонстрировать и элитам, и массам, что это работает. Это огромная проблема, потому что для того, чтобы заниматься подобными проектами, нужно быть привлекательным и интересным. В этом смысле пока что ХХ век был для нашей страны очень плохим: все подобные проекты заканчивались провалами, и есть не нулевая вероятность, что это может повториться.
Сейчас, на мой взгляд, мир вступает в период кризиса, и это открывает России временное окно возможностей на пути нового имперского строительства. Потому что в той мере, в какой у соседей или вообще в других державах будут проблемы, тем лучше будет казаться в России. Такая игра с нулевой суммой. И, следовательно, имперская традиция имеет все шансы укорениться. И это, с моей точки зрения, не так плохо. Имперская традиция вполне совместима с федерализмом. Потому что — что такое империя? Империя — это государство, чьи территории имеют разный статус и по-разному управляются. А от этого к федерализму совсем небольшой шаг. Но это окно возможностей только временное. И чтобы решить вопрос, нужно, конечно, иметь собственный привлекательный проект, показывать экономическое и интеллектуальное развитие. А с этим у нас пока очень плохо, и я не вижу даже, как это можно преодолеть.
Фрагмент дискуссии «Этнический фактор в российских регионах: общество и элиты», организованной Фондом Егора Гайдара 31 января 2019 года в рамках Зимней дискуссионной школы GAIDPARK.