«Тяжелее всего адаптироваться к огромному количеству возможностей»
- Вкладка 1
Город Саров — это закрытое атомное территориальное образование. Таких городов достаточно много по России. Они полностью закрыты для въезда. Для жителей – специальные пропуска в зависимости от статуса их работы и секретности. В городе есть градообразующее предприятие. Это ВНИИЭФ — всероссийский научный центр, занимающийся ядерной энергетикой, а в прошлом – разработкой и производством ядерного оружия.
Я родилась в Москве, но почти сразу же уехала в Саров. Там работали мои бабушка и дедушка. Училась в школе, росла и воспитывалась. Все мое детство прошло в Сарове. По ощущению это очень маленький город. Не село, конечно – 92 тысячи населения по последним подсчетам. И его даже сложно назвать во всех аспектах провинциальным городом. Как минимум, потому что контингент составляют преимущественно ученые и молодые специалисты, которых направляют из других городов. Есть и уже пожилые ученые, которые занимались ядерным проектом. Например, мой дедушка работал вместе с Сахаровым и с людьми, которые в принципе и создавали ядерное оружие и ядерный щит.
Сейчас только первый год, как я переехала в Москву и поступила в Финансовый университет и во ВГИК. И адаптироваться очень тяжело. Тяжело даже физически. Например, в Сарове – тихо, в Москве – постоянный шум, звуки, самолеты. И ни днем, ни ночью ты не можешь от этого шума никуда убежать. Тяжело адаптироваться к общественному транспорту, к расстояниям, к размеру зданий, к огромному количеству людей. Но тяжелее всего адаптироваться к тому, что у тебя появилось огромное количество возможностей. Если раньше тебе могли указать какие-то направления твои учителя, наставники, бабушка с дедушкой, то сейчас ты должен выбирать сам. Это ощущение большого мира очень необычное. Так много всего, в чем можно поучаствовать и чем можно позаниматься, что возникает непонимание, почему люди не используют абсолютно все перспективы, которые есть. С другой стороны, нужно использовать свои ресурсы рационально и понимать, куда идти, а куда все-таки не надо. И порой тяжеловато не метнуться не туда.
Обычно в Сарове выбирают в качестве профессии физику или математику, чтобы вернуться и дальше работать в ВНИИЭФе. Когда я была маленькой, я мечтала стать поэтессой и президентом – это были одновременные желания. И когда я выбирала вуз, я руководствовалась тем, что нужно пойти на что-то связанное с экономикой и на что-то связанное с творчеством. Мне посчастливилось поступить на оба направления – туристическую специальность с экономическим уклоном в Финансовом университет и сценарную во ВГИКе – и их сочетать. Хочется разных ощущений. Мне не сложно. Хоть моя школа и была физико-математическая, у нас все предметы преподавались примерно на одном и высоком уровне. После нагрузки в школе в вузе – и даже в двух вузах – кажется очень легко.
Тяжело только в группе университета, потому что там не так много людей из регионов, и по некоторым опорным вопросам мы просто не понимаем друг друга. Наверное, самое интересное из того, в чем мы расходимся, это то, что люди с какой-то даже ненавистью и злобой вспоминают школу. Почти никто из моих одногруппников никогда не отзывался о школе хорошо. Для всех школа была сущим адом, и они счастливы, что сейчас поступили в университет. В то время как я своей школе настолько сильно благодарна, что иногда считаю дни, когда вернусь в родной город и посещу ее. Потому что школа была для меня местом формирования личности, у нас были замечательные учителя, многие работали когда-то над ядерным проектом, и они рассказывали и про прошлое, и про свою работу, и это было здорово. Они учили нас не только предмету, они учили нас во многом и жизни – именно такой, какую многие не видят и не понимают. И мы ее тоже не понимали, но сейчас я осознаю важность многих советов, которые они давали. Это было отношение не учителя к ученику, а взрослого человека как личности к младшему человеку, но тоже как личности. То есть нас не пытались менторски наставить – с нами спокойно разговаривали. У нас не было какого-то канцелярита, излишне официальных фраз, мы говорили свободно.
Меня всегда интересовала тема государства, отношений в государстве, политики. Поэтому когда я увидела тему школы, мне стало интересно ответить на поставленных вопрос, и я была искренне счастлива, что прошла. С огромным удовольствием встречаю тут огромное количество людей, с которыми можно об этом поговорить и которые тоже хотят в этом разбираться. Я почти никогда не говорила с людьми на такие темы, потому что как-то в семье это не очень хорошая тема для разговоров за вечерним чаем, а в школе отношение ко всему, что происходит в государстве, и вообще к государству как к институту и системе нейтральное.
Возможно, в какой-то степени у меня советское воспитание. У бабушки и дедушки осталось много советских книг – не выкинешь же, как-то глупо выкидывать книги. Мне читали «Детство Ленина», какие-то книги находила сама. Мне все это очень нравилось и было интересно, что же произошло, почему сейчас не так. Опять же, всегда интересовала история. Когда я только пришла в школу, я со всеми пыталась об этом говорить, но меня никто не понимал. Взрослые – потому что это было очень смешно, семилетняя девочка разговаривает с ними о «партии Ленина — силе народной». А дети просто не понимали. И к сожалению, это продлилось почти всю мою жизнь. Мне не с кем было ни поговорить об этом, ни обсудить.
Я надеюсь, что успешно закончу институты и смогу устроится где-нибудь – хотя бы и в Москве. В свой город не вернусь. Но не потому что не хочу, а потому что для гуманитарных профессий там нет работы. Он сконцентрирован на ядерной энергетике, на ядерной промышленности и на ядерных исследованиях. И это – физика, математика, технические науки. Конечно, есть сожаление и, как у многих людей из провинции, ощущение несправедливости: если ты хочешь хоть как-то себя реализовать, ты обязан уехать куда-то ближе к столице. Потому что что бы ни говорили о местных центрах, например, для гуманитарного образования столица намного предпочтительнее. И это на самом деле несправедливо, потому что человек очень сильно привязан к дому и к среде, в которой он вырос. И когда он вынужден резко переезжать, менять обстановку, он в общем-то отрывается от земли. И, возможно, он туда никогда уже не вернется.
Опять же, город, из которого уезжает преимущественно молодежь, это город пожилых людей. И не все люди, особенно молодые люди, школьники, могут спокойно уживаться со старшими поколениями. Не потому что какая-то вражда, а потому что это не так легко. Непонимание, расхождение во взглядах, разница в позициях и банальные стереотипы и у младшего поколения, и у старшего поколения. С другой стороны, в моем городе всегда было более человеческое отношение и в школе, и везде. В Москве мне очень сильно не хватает души в людях. Возможно, потому что я их не так хорошо знаю или пока не освоилась.
Но получается, что если возвращаться, то скорее всего останешься навсегда в городе, где знаешь каждый угол, каждый сантиметр, каждую дворовую кошку. И это тоже тяжело для человека, который хочет путешествий, хочет перемен. Которому хочется, например, поехать на какой-то концерт. То есть в Москве ты можешь открыть сайт, заказать себе билет и поехать на концерт. В маленьком городе скорее всего ты отбросишь эту идею как трудно реализуемую. И это тоже проблема. Возвращаются только ради хорошей работы по специальности и стабильности. Саров – это город, в котором, наверное, идеально растить детей. Потому что меньше страха за их жизни – знаешь общество, в котором они будут расти, меньше стереотипов, боязни, национальных предрассудков, потому что в городе почти нет мигрантов. Поэтому для людей, которые предпочтут стабильность как альтернативу путешествиям и постоянным рискам, наверное, это идеальный город. А если хочется чего-то другого, то – нет.