«Когда вокруг меня нет вызовов, мне некомфортно»
- Вкладка 1
У меня с детства два ключевых интереса — это история и общественная деятельность. Из интереса к истории с Античности до современности вытек интерес к общественной и политической жизни как российской, так и мировой. Поэтому я себя лет с пятнадцати-шестнадцати ориентировал внутренне на то, что я хочу заниматься именно общественной деятельностью, именно в России. Эти светлые юношеские идеи — внести свой вклад в то, чтобы страна жила лучше. Ну и, соответственно, когда я поступил в университет, сначала это было на уровне каких-то студенческих мероприятий, потом была вся эта провластная история с молодежным парламентом, на которую у меня глаза открылись уже позже и из которой я ушел в таком потерянном состоянии. Увидел, как все это функционирует на самом деле, как складываются отношения пусть и на районном уровне, но внутри системы, и мне это не понравилось, там все не очень хорошо. Потом у меня был период раздумий, стоит ли вообще заниматься общественной деятельностью, лезть во все это дальше, но в 2017 году накануне муниципальных выборов я решил, что – да, стоит. Потому что, в конце концов, как профессию и место приложения себя я избрал именно общественную и политическую историю.
Мне один парень здесь в школе, который, видимо, очень много занимается психологией, сказал, что это про внутренние сверхзадачи. У многих людей в молодом возрасте присутствует желание изменить мир – у меня оно остается до сих пор. Но я его немножко трансформирую с прагматической точки зрения, что надо начинать с малого, а малое — это как раз район, то есть вот место приложения, где это вполне адекватно. Плюс я знаю примеры, как это происходит в Европе – люди приходят в местные советы на районном уровне, например, Николя Саркози в 21 или 22 года тоже был в местном совете. В России это не очень принято, потому что в основном муниципальные депутаты — это врачи, директора школ и так далее. Ну, пусть будет молодежь, почему нет. В конце концов, в 21 или 22 года становиться депутатом Госдумы — это немножко странно. Через 5-10 лет все может произойти, но начинать надо с малого.
Я бы не сказал, что я принадлежу к кругу интеллигенции напрямую, но в принципе, конечно, да. Мое детство прошло именно в моем районе – Филевский парк, там, где я живу, плюс летние каникулы на даче, соответственно, это и есть тот образ малой родины, который присутствует в моем сознании. Детские переживания, период взросления – все здесь, со сверстниками, во дворе, и это наложило определенный отпечаток. Получается, что тот район, где я сейчас являюсь депутатом, я знаю с детства. У нас в совете – 10 депутатов: 5 — демократы, то есть прошедшие при поддержке проекта Дмитрия Гудкова и Максима Каца, 4 – единороссы, и 1 – независимая. В нашей пятерке с первых дней после избрания сложилась прекрасная коммуникация друг с другом, у нас нет проблем с тем, кто за какие задачи отвечает, кто к кому может обратиться по какому-то вопросу или кто кому что может делегировать. Мы – потрясающая команда.
С остальными депутатами работа складывается интересно. Потому что, с одной стороны, когда мы вступаем в какие-то дискуссии или даже словесные перепалки, я вижу в их глазах, что они хотят мне сказать – что я молодой и чтобы я заткнулся и ушел отсюда, потому что ничего не понимаю. Но сказать этого они не могут, потому что мы находимся в равном статусе. С другой стороны, когда я общаюсь с намного более опытными людьми в этой сфере, это меня мотивирует узнавать больше и постоянно повышать свою компетенцию. Кого-то, может, ситуация, когда объективно отстаешь от своих коллег, угнетает – посижу в уголке, не буду принимать участие. Но у меня наоборот – я только стараюсь выкладываться еще и еще больше.
Учитывая, что мы живем в не совсем прекрасной демократической реальности и все-таки присутствуют элементы авторитарности и так далее, очень часто приходится слышать упреки в адрес, условно, прогрессивной части общества, если она сотрудничает с властью. Что лучше сохранять руки чистыми, работать в НКО, и так далее, и так далее. Но, на мой взгляд, это должна быть совместная работа, то есть в НКО без взаимодействия с государством мало чего можно добиться, как и государство без взаимодействия с НКО оказывается практически без инструментов взаимодействия с обществом. Для себя я так решил, что именно использование различных ресурсов государства, пусть и не очень больших на муниципальном уровне, для решения задач общества — это первостепеннее, чем НКО, потому что у НКО, как мне кажется, инструментов мало. НКО — это давление на государственные органы, и это давление должно существовать, но все равно принятие решения остается за государственными органами, за ними приведение в жизнь каких-то стратегий, концепций и так далее. Может быть, у меня немножко утрированное и неправильное представление о сути НКО, но, во всяком случае, именно такой опыт у меня был, когда я работал над молодежной стратегией в Центре стратегических разработок. НКО как бы разрабатывает и рекомендует, а государственная структура, по сути, исполняет. И мне ближе действие, а не рекомендация.
Конечно же, я думаю о рисках, и после избрания муниципальным депутатом я с этими рисками сталкивался, когда на меня пытались воздействовать. Так как у нас в совете расклад 5 на 5, а «Единая Россия» стремится, чтобы везде был их председатель совета, на каждого из нас оказывалось давление. Более того, муниципальные депутаты в основном про капитальный ремонт, взаимодействие с нерадивыми подрядчиками и выявление нарушений. Перед Новым годом у меня был случай, когда было выявлено некорректное поведение подрядчика, на что я ему указал, и мы дальше будем с этим разбираться. Но в пылу своих внутренних переживаний от того, что у него не получилось проскочить через депутата, как он проскакивал обычно, что сейчас он может получить большие штрафы, подрядчик начал мне угрожать каким-то уголовным делом. Риски, конечно, всегда есть, и в каждый момент надо взвешивать, либо идти дальше, либо нет. Я не могу сейчас сказать, как я себя поведу, если ко мне в квартиру ворвутся какие-то ребята и скажут, чтобы я прекращал и сдавал мандат, а то они что-то сделают. Я не знаю.
Я уже участвовал в Гайдпарке в 2016 году, и у меня большое количество знакомых как среди участников, так и среди спикеров и жюри. Почему я выбрал именно эту школу? Потому что ключевой вопрос, который здесь ставится, это взаимодействие разных социальных групп, которые по-разному себя идентифицируют или находятся в поиске своей идентичности. Для меня это важно именно с практической точки зрения, потому что мы говорим про нации, классы, различные религиозные группы, но это все большие понятия, а для меня как муниципального депутата это вопрос куда более низового уровня. Я каждый день наблюдаю множество различных групп и их абсолютную неспособность нормально коммуницировать друг с другом. А для меня очень важно, чтобы они смогли найти способ разговаривать друг с другом и достигать каких-то своих, важных для каждой из них целей. То есть для меня интересна именно позиция модератора, потому что муниципальный депутат — во многом модератор для населения. Я надеюсь, что после школы буду лучше понимать, как взаимодействуют группы, состоящие из людей, которые не всегда могут ответить на вопрос, кто они на самом деле и чего они хотят.
Здесь многие участники говорили о том, что раньше они не задавались вопросом про самоидентификацию. У меня тоже не стояло вопроса, кто я такой, не было необходимости как-то себя идентифицировать. Просто с детства было представление, во многом пришедшее из семьи, что в жизни важно пытаться что-то делать. Что жизнь должна проходить в труде. Уже потом было изучение различных исторических кейсов, персонажей и так далее, и это сформировало у меня в голове идею еще и о том, что жизнь должна быть напряженной. Соответственно, она должна сочетать в себе риск, вызовы и нестандартные истории, в которых нужно выложиться не на 100, а на 120 процентов. Это не те ситуации, где я могу либо сделать что-то, либо не сделать, а ситуации, где я просто обязан что-то сделать. Для меня это комфортная жизнь с той точки зрения, что мне в ней легко находиться. То есть когда вокруг меня нет вызовов, мне некомфортно. Когда они присутствуют, я будто нахожусь в своей среде, мне это нравится.
Я долго думал, как я могу в нескольких словах описать себя, и, наверное, я отвечу что-то в духе, что мне 21 год, я чувствую себя крайне неуспокоенным, ощущаю, что я почему-то должен много сделать, и у меня на это не очень много времени в том смысле, что могут быть большие задачи и ограниченные человеческие возможности. Но мне хочется приблизиться к максимуму.